Итоги опроса о политических репрессиях

В опросе о политических репрессиях в бывшем СССР приняли участие почти 25 тысяч читателей ИА REGNUM

Прежде всего: о репрессиях нашего революционного времени память в народе жива — спасибо либеральной интеллигенции, которая не дает забыть, и госпропаганде, которая со времен перестройки бесконечно муссирует эту тему. Так что же именно помнят наши сограждане?

В сумме 70% считают, что осведомлены о репрессиях в Советской России и СССР, а почти 17% — знают о них либо плохо, либо вообще ничего. Неосведомлённость убывает с возрастом: от четверти респондентов школьного возраста до 13% среди опрошенных пенсионеров. К средним по опросу показателям соотношение информированности о репрессиях приходит на стыке возрастных групп, среди респондентов 1978—1979 годов рождения — то есть рождённых на закате «брежневского застоя» и успевших доучиться в школе по советским ещё учебникам. Что делает не вполне состоятельным бытующее мнение, навязанное во времена перестройки и позже, о тотальном замалчивании самого факта репрессий в советское время. Другой вопрос — о чем именно осведомлены наши граждане?

Как известно, главным в исследовании любого события или явления является источник информации, качество которой определяется её полнотой, достоверностью и своевременностью. Поэтому следующий вопрос нашего исследования является особенно важным.

Три четверти опрошенных в основном доверяют отечественным источникам, главными из которых для них являются исторические исследования отечественных учёных и мемуары современников репрессий. О большем доверии к информации иностранного происхождения, а также о недоверии любому из источников сообщили по 12% опрошенных. Зарубежным источникам чаще доверяют молодые люди до 30 лет, а в возрасте 31−40 доверие к отечественным источникам растёт. Никому не доверяют от 9 до 10 процентов опрошенных вплоть до 50-летнего возраста. Обращает на себя внимание высокая (в 17%) приверженность не получивших ещё и среднего образования респондентов иностранным источникам информации. По всей видимости, используемые ими материалы «иностранных СМИ» переводные, то есть подобраны в соответствии с убеждениями переводчика либо в соответствии с редакционной политикой издания, опубликовавшего перевод.

Абсолютное большинство опрошенных причинами репрессий считают объективные обстоятельства жизни государства. Главной причиной опрошенные назвали необходимую борьбу с внутренними врагами-реваншистами, а что же до личной роли Сталина — ей отводят довольно важное место, но большинство полагает, что дело было в его стремлении удержать власть, а меньшинство сочло его сумасшедшим. Причем это меньшинство по опросу: паранойя Сталина — самый непопулярный вариант ответа.

Специфична картина по партийным склонностям респондентов. Если сторонники КПРФ и ЕР чаще считают главной причиной репрессий — внутриполитическую борьбу, то яблочники и парнасовцы — бесчеловечность власти. Такой ответ дают по 35% и 45% сторонников этих двух партий соответственно, для сравнения — в среднем по опросу данный вариант выбрали 13,5%. Они же с показателем в 7%, почти в два раза превышающий средний, отказывают Сталину в психическом здоровье. В чём, кстати, на 3% отстают от респондентов-школьников.

Хотя граждане и считают себя в целом осведомленными о репрессиях, осведомлены они по-разному. Цифры, на которой сошлось бы заметное большинство, нет. Чаще всего (22%) опрошенные считают, что в ходе репрессий было расстреляно несколько сотен тысяч человек, и 20% — что несколько миллионов. Около миллиона казнённых — таково мнение 16% опрошенных. Пропаганда, будто репрессированных были десятки (6% мнений) и даже сотни (1%) миллионов (спасибо господину Солженицыну и иже с ним), не выдерживает критики.

Репрессии так или иначе затронули 40% опрошенных, а не затронули лишь на 6% больше. Ещё 13,5% опрошенных о том периоде не знают ничего. По всей видимости, всему виной — время: доля ничего не знающих о политических репрессиях падает с возрастом респондента: от 24% у школьников до 8% у пенсионеров. В распределениях мнений в зависимости от федерального округа проживания доля погибших из общего числа репрессированных колеблется от 40 до 44%. Кроме одного — Северокавказского, где процент погибших равняется 59%.

Чаще всего респонденты вообще не знают, были ли жертвы репрессий в семьях их друзей.

Четверть опрошенных уверенно ответила: репрессированных среди друзей и знакомых нет. С такой же уверенностью об их наличии сообщили 13% респондентов. Но ведь и тех, у друзей которых пусть и редко, но были репрессированные, довольно много — 28%. И в сумме выходит 42%, что очень близко 40-процентной доле опрошенных, сообщивших о наличии репрессированных в их собственном роду. Вместе с тем 46% респондентов в ответе на предыдущий вопрос указали, что их семьи репрессии не затронули, а из ответов на данный вопрос — что 25% семей их знакомых той участи точно избежали. Похоже, всему виной отсутствие информации об истории семей своих товарищей и знакомых, достигающее в данном вопросе критического размера в треть опрошенных, в то время как в предыдущем разделе таких было 13,5% — на 20% меньше, и эта разница вполне могла бы объяснить выявленное противоречие.

57% опрошенных вообще не знают о погибших в результате репрессий родственниках людей из ближнего своего окружения. Соответственно, 43% об этом знают. В подавляющем большинстве случаев (15%) речь идет о двух или трех людях, включая погибших их собственных семей и семей знакомых. В равной степени (9,5%) известно об одном погибшем или о нескольких. Несколько десятков погибших человек — самый редкий вариант ответа (2,5%). Выделяется в этом списке Сибирский федеральный округ (мнение 49% опрошенных), который уступает в этом рейтинге лишь СКФО, 56% опрошенных из которого сообщили о наличии у них и/или среди их близких родственников, погибших в результате репрессий. Есть мнение, что причина — в существенных потерях, понесенных Сибирью, однако на деле причина в другом. Не Сибирь понесла особенные потери, но люди там оставались на поселении, поэтому там пострадавших оказалось больше, чем в других местах. Но они были со всей страны. Что же по поводу СКФО — это результат выселения некоторых народов и явно преувеличивающей потери пропаганды последних тридцати лет. Так что это всё скорее не результат действительных потерь, а сложившихся стереотипов о потерях.

Среди прочих округов доля утвердительных мнений о погибших в результате репрессий не превышает 46%, как в своём собственном роду, так и у друзей и близких, независимо от числа погибших.

53% опрошенных знают о наличии у них и их друзей родственников, попавших в заключение в результате репрессий. В 47% случаев у респондентов и их знакомых никто не сидел в лагерях и тюрьмах во время репрессий. Анализ полученных ответов на вопросы с № 5 по № 8 позволяет сделать выводы о высокой степени откровенности респондентов по исследуемой в настоящем опросе теме и о повышенном интересе к ней в целом.

Более половины опрошенных уверены, что поминать жертвы политических репрессий необходимо — как с исторической точки зрения, так и в целях недопущения подобного бедствия в будущем. Однако 40% так же справедливо отмечают, что эта тема опасна сама по себе, а, по мнению десятой части, — еще и изначально лжива. К тому же — дискредитирована «диссидентами» в целях развала Советского Союза (треть мнений).

Убеждённость в необходимости помнить о тёмной стороне нашей истории в большей степени выражена среди школьников (61% — очевидный результат пропаганды в школах, что не может не вызывать отвращения), а также среди опрошенных старше 50 лет. А риски, связанные с чрезмерной концентрацией внимания на данной теме, из всех возрастных групп респондентов недооценивает молодежь до 30-летнего возраста (от 30% у школьников и до 35% среди тех, кто постарше). Убеждённость же во вредоносности той даты существенно выше среднего значения (от 41% до 43%) продемонстрировали респонденты постарше, с максимумом среди 31−50-летних.

Наибольшую угрозу в эксплуатации темы репрессий в политических и прочих целях видят опрошенные из Южного и Северокавказского федеральных округов. С практически одинаковым соотношением долей мнений: 49% — за большее поминовение репрессий, а 45−46%, соответственно, — против. То есть, как видим, Кавказу свойственны не только долгая память и тяга к справедливости, но также ещё и мудрость и трезвая оценка возможных последствий того или иного фактора для будущего, как своего региона, так и страны в целом. При этом у мусульман сторонников поминовения жертв репрессий гораздо больше, чем противников (60% к 35%), но это, возможно, относится лишь к религиозной стороне вопроса. Среди православных соотношение схоже: 55% к 40%.

Разрешение внутренних нынешних проблем нашей страны большинство (62%) респондентов без репрессий уже не представляют. И только треть опрошенных с ними не согласна. И это — при всём сказанном выше, при всём в целом негативном отношении к репрессиям. Упомянутого выше распределения мнений вполне достаточно для гражданской войны или государственного переворота, к чему у населения нашей страны, как видно из сказанного выше, выработался стойкий иммунитет. Если не будет предпринято экстренных превентивных мер, способность к которым станет настоящим и, возможно, самым тяжёлым испытанием Федерального Центра, то возможно всякое: иммунитет тоже не бывает вечным. И привычно переждать проблемы уже не получится: самый «мирный» вариант в этом случае — долгая и мучительная смерть страны.

Вывод неприятный, но подтверждается данными опроса: так, наиболее жёсткую позицию заняли православные, две трети (!) которых за репрессии, и только 30% против суровых мер к «ближнему своему». Среди мусульман соотношение несколько мягче, но не намного: 59% — «за», и почти треть — «против». А среди неверующих распределение долей близко к среднему: 62% к 35%, и это потому, что неверующих в стране большинство. Распределение мнений сторонников парламентских партий также удивило своим единодушием: 57% единороссов (!), 58% справедливороссов, 76% либерал-демократов и 84% коммунистов репрессии для спасения страны поддержали бы. Благостный настрой, при котором репрессии ни в коем случае не допустимы, встречается у граждан реже — независимо от религии или партийных склонностей.

Существенных разногласий среди жителей федеральных округов также не выявлено: от максимальных 69% в Южном и до «минимума» в 60% в Северо-Западном ФО — за репрессии (в СКФО — 64%, в Москве и Северо-Западном округе — 60%).

Из всех возрастных категорий респондентов только подростки-школьники в большинстве своём не видят необходимости в репрессиях (51% «против», 39% «за»), в возрасте 18−30 лет соотношение уже в пользу репрессий (49% «за», 44% «против»). А в остальных возрастах сторонников жесточайших мер уже более 60% (среди «небоеспособных» пенсионного возраста — даже более двух третей). Исследование мнений в зависимости от уровня доходов качественного расхождения во мнениях респондентов не выявило. Понятно, что среди богатых и очень богатых настрой менее суровый, чем среди тех, кто победнее. Но и у них — 53−57% сторонников репрессий против 41−39% их противников. Лишь треть среднего класса против репрессий, а среди бедных и очень бедных таких еще меньше.

По профессиям: против репрессий — только сотрудники СМИ, шоу-бизнеса и рекламы (53% «против», хотя 42% всё-таки «за»). 60% чиновников и 74% силовиков (что максимальный показатель) — за репрессии. 73% «крестьян» — «за», как и 71% сотрудников транспорта и связи («почта, телефон, телеграф» — помните?). И даже — банкиры и прочие финансисты, со своими 57%.

Согласны на репрессии, но без смертных приговоров, 19% опрошенных, а согласились бы на них, но не верят в наличие исполнителей, да и политической воли, 13,4%. Среди которых своей категоричностью удивили опрошенные с самым высоким уровнем доходов, 15% которых (среди «силовиков» — 19%) смертные приговоры врагам отечества отнюдь не пугают и среди которых лишь 9% (!) считают, что на репрессии нет ни исполнителей, ни политической воли. Что есть минимум среди всех категорий респондентов, меньше — только у представителей СМИ (8%).

Многое объясняют результаты опроса «Нужна ли в России смертная казнь?», проведенного ИА REGNUM в октябре 2019 года: опрос показал, что 65% опрошенных (из 18 319 участников) считают российскую правоохранительную систему не эффективной. То есть о наведении порядка с должной жёсткостью, но без лишних жертв, в настоящее время речи не идет — существующая система к самоочищению столь радикальными методами вряд ли способна.

Чуть более половины опрошенных считали бы необходимым установить День памяти жертв перестройки (этот период считает временем становления страны и её очищения, в первую очередь — от коммунизма, лишь пятая часть респондентов). Тут опрошенные уверены вне зависимости от возраста, профессии, уровня благосостояния и партийной принадлежности, кроме разве что сторонников оппозиционных «Яблока» и ПАРНАСа, да и среди них с необходимостью установить День памяти жертв перестройки согласны 27% и 20% соответственно. Так что прочие комментарии в данном вопросе излишни.